Сможет ли Украина прокормить "стального дикобраза"?
Даниил Гетманцев, народный депутат от партии "Слуга народа", председатель комитета Верховной Рады по вопросам финансов, налоговой и таможенной политики, для ЭП.
Мысли о будущей модели развития государства вызывают все больший резонанс в обществе. Такие обсуждения правильные и важные, чтобы в момент выбора, когда бы он ни наступил, мы четко понимали, какой путь перед нами и какая у этого будущего окажется цена.
В частности, привлекла внимание дискуссия Максима Бужанского и Владимира Фесенко относительно того, быть или не быть послевоенной Украине "стальным дикобразом". Я свою точку зрения по этому поводу уже высказывал и даже предлагал принять участие в опросе. Сегодня попробую привести дополнительные аргументы к своей позиции и позиции коллег, выступающих за выбор "мирной страны". Сегодня это будут аргументы из близкой мне финансово-экономической плоскости.
Нужно осознавать, что воплощение идеи "дикобраза" – мощного военного государства, потребует значительного объема общественных ресурсов. Древние рабовладельческие полисы, вроде Спарты, могли получать такие ресурсы за счет эксплуатации рабов – илотов. К счастью, этот общественный строй и система взаимоотношений осталась в прошлом. А значит, в вопросе "кормления дикобраза" нам придется рассчитывать на другие источники: помощь партнеров или внутренние возможности (самоэксплуатацию).
О каком объеме ресурсов идет речь? Обратимся к фактам и цифрам. В 2024 году фактические расходы на сектор безопасности и обороны Украины составили 2,997 трлн грн (в 2025-м – оценочно, в абсолютных цифрах не меньше чем в прошлом году), что составило в 2024 году 39,1% ВВП и почти 60% всех расходов общего фонда госбюджета.
В основном, это финансирование заработных плат военнослужащих, закупка военной техники и вооружений, социальное обеспечение. Вряд ли мы могли бы найти такие ресурсы самостоятельно, поэтому ежегодно партнеры выделяют нам финансовую и прямую военную помощь. Хотя объемы такой помощи не являются устойчивыми речь идет о 35-45 млрд долл. военной и 40 млрд долл. (консервативная оценка) финансовой помощи ежегодно.
В глобальном сравнении выше в прошлом веке были разве что расходы Кувейта в начале 90-х из-за агрессии Ирака (средние военные расходы в 1990-1992 годах – 65,9% ВВП), сопоставимыми – расходы Эритреи в ходе войны с Эфиопией в конце 90-х (33,2% ВВП) и наиболее релевантный для нас пример – в Израиле в середине 70-х накануне, в ходе и после войны Йом-Кипур против Египта и Сирии (29% ВВП).
В нынешнем веке милитарные расходы Украины являются рекордными в относительном измерении (как доля ВВП), и намного выше остальных прецедентов для стран в войне. Это объясняется интенсивностью российской агрессии, значительной протяженностью линии фронта, количеством привлеченного личного состава, масштабом использования военной техники и оборудования, что делает войну в Украине крупнейшей со времен Второй мировой войны.
По историческому опыту, поддерживать такой уровень милитарных расходов в долгосрочной перспективе чрезвычайно сложно.
Опять же из наиболее релевантных примеров для нас – Израиль. Растущие военные расходы и фискальная нагрузка после войны Йом-Кипур в 1973 году, первой войны с Ливаном в 1982 году привели к стагфляции во второй половине 70-х-первой половине 80-х, получивших название потерянного десятилетия. Ситуация начала выравниваться с 1985 года после принятия Плана стабилизации и снижения рисков безопасности.
В дополнение к разрушениям, убыткам, потерям в человеческом капитале, неопределенности от войны, высокий уровень милитарных расходов сам по себе негативно влияет на экономический рост из-за отвлечения ресурсов из других более продуктивных секторов экономики. Да, есть синергия ВПК с другими отраслями промышленности, IT, образования и науки, и соответствующие перетоки военных технологий в гражданские сектора экономики, и наоборот. Впрочем, положительные эффекты от таких инноваций и стартапов не перекрывают сжатие инвестиций и активности в других секторах экономики.
А еще, как верно подметили эксперты ЦЭС, риски того, что такие милитарные расходы будут менее эффективными, больше для стран с формирующимися рынками в силу более слабых институтов, меньшего общественного контроля со стороны общества.
Предположим, что в случае завершения активной фазы боевых действий наши расходы сократятся вдвое. Тем не менее Украина, при сопоставимом размере армии и ее полноценном оснащении, потребует, учитывая структуру расходов, десятки миллиардов долларов на ее содержание ежегодно. Наряду с этим, стоят задачи социально-экономического восстановления, а в идеале – построения страны лучшей чем была.
Учитывая масштаб убытков по оценкам ООН, Всемирного банка и ЕК на конец 2024 года (не учитывает потери за 2025 год) на восстановление Украины нужно будет не менее 525 млрд долл. А по более широкому диапазону до 1 трлн долл. на ближайшее десятилетие.
Буду откровенен: я не представляю, как одновременно "кормить дикобраза" и обеспечивать социально-экономическое восстановление. Тем более, на фоне угасающего энтузиазма наших западных партнеров по помощи. И не хочу представлять тот уровень прямой (налоги) и опосредованной (оплата и условия жизни и труда) нагрузки на бизнес и граждан, который понадобится, чтобы попытаться реализовать эти две задачи одновременно.
Скажу точно, что нынешние уровни военного сбора, НДС, НДФЛ, налога на прибыль предприятий, на "сахар", посылки, цифровые платформы и т.д., над которыми сегодня ломаются копья в парламенте, будут казаться "легкой прогулкой".
Худшее, что может случиться, это то, что не понимая цену вопроса мы начнем решать "все и сразу". Это завершится банальным банкротством. А что нужно стране больше всего, какую модель будущего следует выбирать – будет решать каждый гражданин, когда придет время заполнить свой бюллетень для голосования.
